Артур Крупенин - Энигматист [Дело о Божьей Матери]

Ознакомительная версия.

Кстати, о ГосНИИРе. Оказывается, там на реставрации в момент похищения находилась еще одна кремлевская «Богородица» — из иконостаса Благовещенского собора работы Феофана Грека. Украсть ее из ГосНИИРа можно было бы с куда меньшим риском. Однако она цела. Хотя стоимость такой иконы на черном рынке, как объяснили эксперты, существенно выше, чем у исчезнувшей. Так почему же украли менее ценную вещь? Видимо, кто-то заказал именно ее. Но кто? Зачем?

В сложившейся ситуации поиск похитителей, безусловно, следовало вести с двух концов, пытаясь выйти как на исполнителя, так и на заказчика. А без заказчика здесь точно не обошлось.

Ну вот и все. Она больше не вернется. Да и он не станет ее возвращать. В справедливости расхожей мудрости «уходя, уходи» Глеб убедился еще много лет назад. Пытаться вернуть человека, который собрался тебя оставить, — все равно что склеивать вдребезги разбитую вазу. Как ни крути, будет протекать. Сначала понемногу, а потом все больше и больше.

Пытаясь отвлечься, Глеб решил занять себя каким-нибудь делом и, поразмыслив, приступил к приготовлению ужина. Лучшим из известных ему способов успешно справиться со стрессом, было заесть его. А еще лучше — запить. Стольцев всегда придерживался постулата Эпикура о том, что «нельзя жить разумно, достойно и справедливо, не живя приятно». А поработав в Италии и став ярым поклонником тамошней кухни, он и вовсе превратился в заядлого гурмана, способного, например, проехать три часа в одну сторону только ради того, чтобы отведать какого-нибудь редкого местного сыра, которым славится упомянутая в путеводителе деревушка.

Несмотря на отсутствие аппетита, Глеб решил сварганить что-нибудь трудоемкое. Помнится, Марина, понимающая толк в таких вещах, всякий раз, когда с ней случались какие-нибудь неприятности, садилась перешивать пуговицы на старом пальто. Она, наподобие девиза, любила повторять где-то услышанную мысль о том, что «мелкая моторика — крупный терапевт». Н-да. Марина. Черт, опять.

Нарезая лук для заправки ризотто, Глеб неожиданно пустил слезу, чего с ним давно не случалось.

«Наверное, день сегодня такой», — решил он и вспомнил сегодняшнюю лекцию и Овидия. В памяти всплыли неувядающие цитаты. Однако на сей раз они были не из «Науки любви», а из следующей книги поэта, «Лекарство от любви» — Remédia amoris, в которой автор пытался давать советы о том, как облегчить душевные страдания. Сейчас это было куда актуальнее.

Положив еду на тарелку и плеснув в бокал вина, Глеб принялся поглощать ужин. В голове настойчиво продолжали вертеться жалобные гекзаметры римского классика. Тот в качестве наилучших средств от сердечной боли рекомендовал следующее: работу, охоту и путешествие. Самое время прислушаться к советам специалиста.

Итак, начнем с работы. Глеб мысленно взвесил свой и без того перегруженный график и с сомнением цокнул языком. Нет, одними бесконечными лекциями, семинарами да репетиторством он, конечно, не спасется. Что дальше? Путешествие?

Это было бы здорово, но до конца семестра еще несколько недель.

Значит, остается охота. Охота? Впрочем, если в качестве таковой засчитать участие в этом так кстати свалившемся на него деле о пропаже иконы, то почему бы и нет. Да, это вполне может стать настоящей отдушиной.

На ум Глебу пришел еще один способ врачевания сердечных недугов — cuneus сипеит trudit[1]. Завести новый роман? Нет, даже не роман, а интрижку. Что-то вроде паллиативной сексотерапии. Помнится, после развода с женой это сработало.

Чем дальше вчитывался Глеб в содержимое папки, переданной ему Лучко, тем очевиднее становилось, что следователь абсолютно прав — история иконы даже в сокращенном изложении представлялась более чем темной и запутанной. И разобраться в ней будет непросто.

Украденная святыня носила название «Влахернская икона Божьей Матери» или «Влахернетисса». Любопытно, что предание приписывало образ кисти самого святого Луки, считавшегося не только писателем-евангелистом, но и самым первым иконописцем или, как когда-то было принято говорить, изографом.

Глеб с тоской взглянул на осиротевший без Марины противоположный конец стола, затем не без усилий вернулся к папке.

Ага, вот и история происхождения образа. Предположительно первые века своего существования икона хранилась на родине евангелиста в Антиохии, а потом была перенесена в Иерусалим, где ее в пятом веке обнаружила императрица Евдокия и привезла домой в Царьград. Позже икона попала к Пульхерии — сестре византийского императора Феодосия П. Наконец, святыню поместили в церкви Богородицы во Влахернах — местечке, расположенном в пригороде Константинополя. По имени этого храма икона и получила свое настоящее название.

Тут взгляд Глеба остановился на спрятавшейся в буфете бутылке граппы. Хм. А вот это, пожалуй, самый надежный способ забыться. В «Лекарстве от любви» об этом, правда, ни слова. Но, видимо, лишь потому, что римляне так и не успели освоить технологию перегонки, скромно уступив эту историческую честь наседавшим на империю варварам. Вообще-то, положа руку на сердце, граппа, даже выдержанная и дорогая, мало чем отличается от деревенской чачи, но куртуазности и неги в итальянском напитке, несомненно, намного больше.

Щедро налив себе полстакана, Глеб, не смакуя вкуса, залпом принял дозу. Обжигающая рот жидкость уже через несколько минут милосердно явила свою болеутоляющую мощь, выступив единым фронтом с настигнутым в желудке белым вином, выпитым еще за обедом. Стольцев облегченно вздохнул и снова углубился в чтение.

Следующее упоминание о «Влахернетиссе» датировалось 626 годом. Тогда патриарх Сергий обошел стены осажденного Константинополя с иконой в руках, после чего захватчики спешно сняли осаду города и бежали прочь, в панике побросав оружие.

После этого икона на время уходит в тень, уступая инициативу своему прообразу. И теперь уже настоящая Богородица во время очередной осады города в 910 году является молящимся в храме и простирает над Константинополем белый защитный покров. Собственно, именно в честь этого события и был установлен один из главных праздников Русской православной церкви — праздник Покрова Богородицы. Улыбнувшись, Глеб вспомнил, что согласно одной из версий, Константинополь по иронии судьбы был в те дни осажден не какими-нибудь там сарацинами, а нашими предками — русами.

Подлив себе итальянского антидепрессанта, он вновь зашелестел страницами.

Икону несколько раз признавали погибшей. Первый раз это произошло в эпоху иконоборчества, когда святыню, по слухам, спасли от уничтожения, замуровав в стену храма. Затем следы «Богородицы» исчезают то ли после пожара во Влахернской церкви, то ли после захвата города турками в пятнадцатом веке.

Ознакомительная версия.